Белый низенький домик видно было уже издалека: он как-то уютно расположился на самом верху, казалось, невысокого холма, укутанного лоскутным одеялом, затейливо сотканным из пестрых полевых цветов знойного лета. Поднимаясь вверх я поняла что глазомер мой меня подвёл, и холмик этот был не таким уж маленьким. Яркое полуденное солнце жарило во всю и к тому времени, когда я еле двигая ногами наконец-то доплелась до домика, я, само собой разумеется, выпила всю припасённую мною воду.
Похоже было, что в домике том кто-то жил, так как трава на подходе к нему была явно недавно скошена, а зелёная живая изгородь аккуратно подрезана по всему периметру. Мне очень хотелось,что кем бы ни являлся хозяин этого уютного жилища, он обязательно будет дома и при этом окажется хорошим человеком, оценит мою жажду и позволит мне наполнить опустошённую фляжку водой.
Я подошла к широкой двери зелёного цвета, в центре которой висел старинный медный набалдашник. Набравшись мужества, я глубоко вздохнула и робко постучала этим набалдашником в дверь.
В ответ – ни звука. Тишина.
Я постучала ещё раз, уже погромче … Такая же тишина!
Мне показалось что из-за невыносимой жары даже птицы перестали петь. Задыхаясь от перегрева и досады, я развернулась с тем, чтобы начать неотвратимый спуск вниз, как вдруг за дверью раздались чьи-то тяжёлые шаги. Затаив дыхание, я прислушивалась к тому, как они звучали всё ближе, и ближе. Наконец дверь широко распахнулась. Передо мной стоял довольно импозантный старик: его блестящую как будто отполированную розовую лысину элегантно обрамляли белоснежные ниспадающие кудри, незаметно сливающиеся с такой же белоснежной холёной бородой. Это был человек несомненно щедрых пропорций … говоря по правде, был он необычно высокого роста и довольно упитанный, прямо скажем толстый: его объёмистый живот величественно переваливался через кушак, поддерживающий широкие полы пунцового халата. Но первое, что притягивало взгляд – это его ярко голубые, какие-то особенно ясные и зоркие глаза. Мне почему-то показалось, что я его уже где-то видела.
Он в упор уставился на меня, прямо-таки завораживая этими своими ярко синими глазами и прошла целая вечность, прежде, чем я услышала глубокий бас:
«Ну, … проси уж … чего тебе хочется?»
Меня тут же покоробило как от не допускающего возражений тона, так и от выбора фразы, но … всё же мне очень хотелось пить, так что стараясь не опускать глаз и глядя прямо в бездонную синеву, я храбро выдавила из себя:
«Здравствуйте! Если это Вас не затруднит, то нельзя ли мне наполнить фляжку водой из-под крана? А то уж очень жарко сегодня, а я уже столько оттопала, и похоже, что кроме как у Вас больше и попросить некого. … И извините, пожалуйста, за беспокойство! …я не хотела! … мне очень жаль …»
Я продолжала своё нервное бормотание, а старик всё пялился на меня, не произнося ни единого слова. Я уже трусливо подумывала о том, как бы поскорее и незаметнее развернутся и смыться, оторваться от этого ледяного взгляда, как вдруг, суровый дед моргнул и улыбнулся.
Ну как вам сказать … изменила ли улыбка его лицо? – Ещё как!
Как будто по взмаху волшебной палочки передо мной появился милейший, самый добрый и благожелательный на свете дедушка, такой какого можно увидеть лишь на слащавых рекламах, убедительно доказывающих преимущества употребления шоколадно-сладко-липких продуктов, от которых портятся зубы и пропадает талия. Приветливым жестом он широко распахнул входную дверь, приглашая зайти.
«Заходи, милая! Располагайся как дома, отдыхай, расслабляйся и наслаждайся тем, чем тебе хочется, что входит в твои планы!»
Звучало всё это так ласково, что я просто не верила своим ушам! Приглядевшись поближе к старику, я увидела, что лицо его выражало такое неподдельное счастье, такую радость оттого, что я вдруг очутилась у него на пороге, что я сразу занервничала.
«Единственное, чего мне надо – это наполнить фляжку водой» – пролепетала я неуверенно, но старик, захлопнув дверь, уже тянул меня внутрь дома. Я с опаской оглянулась по сторонам: оказалось, что весь дом состоял из одной комнаты. Тяжелые занавеси были плотно задернуты, но, через них просачивалось достаточно света, что бы сразу можно было понять, насколько уютным, а также каким громадным было дедовское жилище.
По обеим сторонам огромного камина стояли два внушительных кресла, окруженные нужным количеством столиков, что бы было куда ставить кружки с чаем или кофе, рюмки с вином, книги, очки, журналы и прочие необходимые вещи, что бы они всегда были под рукой. Меня тут же потянуло плюхнутся в одно из них.
В одном затемнённом углу находилась небольшая кухонька, а в другом, тоже затемнённом, виднелась громадная кровать. Но что придавало помещению особый уют, создавало глубокую атмосферу тепла и покойной радости, это стеллажи, от пола до потолка облицовывающие все стены. Я никак не могла отделаться от ощущения, что снаружи домик выглядел намного меньше комнаты, в которой я находилась.
На первый взгляд казалось, что все полки были битком набиты какой-то непонятной, случайно и наобум собранной коллекцией миниатюрных реплик предметов совершенно ни с какой стороны не относящихся друг к другу. Среди них мелькали игрушки на все вкусы, книги всех жанров и на всех возможных языках, бутылки с разнообразными напитками, открытки, календари, перчатки, шарфы, носки и галстуки, духи; были там красиво упакованные куски душистого мыла, миниатюрные фото и видео камеры, лэптопы, компьютеры, мобильники и многие другие не всегда узнаваемые мною вещи. Чем больше и пристальней вглядывалась я в эту мешанину, тем больше становилось на той полке вещей! Но это ещё не было самым странным видением!
Я даже стала подумывать, что часы, проведённые мною на полуденном солнцепёке без шапки, всё-таки сказались на моём восприятии реальности: мне казалось, что чем дольше я смотрела на какой-либо предмет на одной из полок, тем больше он становился в размере и рос до тех пор, пока не достигал жизненных пропорций!
С трудом оторвавшись от созерцания диковинных стеллажей, я перевела свой взгляд на хозяина этого удивительного жилища. Я уже совсем было открыла рот, чтобы ещё раз попросить у него воды, как вдруг он тяжело вздохнул и совсем медленно, как будто его мучила смертельная усталость, произнёс:
«И чего ты сюда пришла? … И так рано! … Ну и кто ты есть? … Ты что, хочешь свой подарок уже сейчас?»
«Прошу Вас! Просто воды! … Сегодня такая жара! Я уже прошагала несколько километров! И дом Ваш, всё-таки на холме!»
«Жара? Посредине зимы?»
«Боже мой! – подумала я про себя, – я попала в сумасшедший дом, а старик совсем не в своём уме!»
Я тут же забыла о жажде так мучившей меня, и начала всерьёз психовать по поводу такого поворота событий. В полной панике я осматривалась по сторонам в поисках выхода. Тут взгляд мой упал на одно из окон: занавеска на нём слегка приоткрылась и то, что я там рассмотрела, показалось мне уже совсем неуместным. Я подбежала к окну, раздвинула занавески пошире и к моему великому ужасу увидела стекло, изящно раскрашенное морозным узором! Стояла я совсем близко и меня незамедлительно обдало холодом, исходящим от замерзшего стекла.
Я совершенно растерялась! Я повернулась к старику: он так и стоял у двери, явно чем-то озадаченный, глубоко погружённый в свои мысли. Теперь он выглядел намного бодрее, совсем не сонным. Какое-то время спустя он опять глубоко вздохнул и как-то тихо простонал:
«Видишь ли, детка, –
и мне почему-то не показалось обидным, что он назвал меня деткой
«Ведь бодрствую я лишь зимой! Типа медведь-наоборот; ему-то наплевать на всю эту снежную красоту, и он её просто просыпает.
А с другой стороны, давненько ко мне никто не захаживал в гости …отсутствие веры, я так полагаю …
Сказать по правде я уже тоже давненько подумываю о том, чтобы забросить всю эту суету навсегда! Ведь я уже так давно занимаюсь всей этой требухой, что уже и счёт годам потерял навсегда. К тому же и дети современные совсем не такие доверчивые и невинные, как раньше. Чаще всего мне теперь попадаются какие-то неискренние жадины, или попросту неприятные субъекты! Никому из них не нужны простые знаки внимания, дар доброты, заботы и любви! Все не просят, а требуют самый дорогой гаджет, заветное желание каждого навязываемое рекламной пропагандой этого года!»
Старик замолчал. А я и не знала, что ему на это ответить. Он явно был не в себе, и тем не менее в словах его содержалась некая правда, что-то убедительное, наводящее на размышления.
Мне уже не было страшно, и я его попросила, как можно мягче:
«Пожалуйста! Мне ужасно хочется пить! Можно мне просто стакан холодной воды и наполнить фляжку из-под крана!»
Дед посмотрел на меня своими ярко-синими глазами, и вдруг меня обдало порывом ледяного ветра, несущегося с Северного полюса по замороженному миру, лишённому сострадания.
А потом он улыбнулся:
«А хорошо ли ты вела себя, детка?»
…
Скорее всего я проспала самую жаркую часть дня. Когда я проснулась, то солнце уже закатывалось ярко красным шаром за верхушки деревьев. Мне нестерпимо хотелось пить. Я потянулась за фляжкой, быстро отвинтила крышку и жадно отхлебнула из неё большой глоток.
Вода была ледяной!
«С Но-о-вым Го-о-о-дом!»
Yelena L. 