По утрам, когда я завариваю себе первую чашку кофе со мной неизменно происходит одно и то же довольно-таки необычное событие. Включив кофеварку, приютившуюся у окна, я как правило, поворачиваюсь к шкафу чтобы достать оттуда мою любимую кружку: в этот самый момент, буквально из угла моего глаза мне чудится в окне какое-то неуловимое движение, еле приметная тень от проходящей мимо фигуры.

Живу я в маленькой забытой Богом деревушке, окружённой горами и лесом, а из кухонного окна мне хорошо видно сад и тропинку, ведущую к калитке, так что шансы увидеть кого-нибудь прогуливающегося под моим окошком в такую рань, включая почтальона, считающего ниже своего достоинства доставлять почту раньше полудня, равны нулю.

Когда мне впервые случилось увидеть это наваждение, то я решила, что мне померещилось.

Но потом… это произошло ещё раз.

И ещё…

И ещё …

И каждый раз, как только я отворачивалась от окна, углом глаза я замечала этот мгновенно ускользающий силуэт, который упорно отказывался обозначиться более чётко. Мне никак не удавалось разглядеть ни черточки, ни единой детали: невозможно было даже понять мужчина это или женщина! Образ задерживался буквально на долю секунды … даже и не образ, а воспоминание об образе … но мерещился он мне неизменно каждый раз.

Скорее всего я бы так и не придала утреннему моему наваждению особого внимания, если бы в какой-то момент не стала замечать, что с каждым новым своим проявлением оно почему-то становилось каким-то всё более осязаемым. К тому же у меня появилось ещё одно не очень-то комфортное ощущение: мне начало казаться, что быстро исчезающая фигура начинает поворачивать голову в мою сторону! А это было уже совсем неприятно.

Почему-то мне совсем не хотелось ни с кем обсуждать это наваждение: я подозревала, что надо мной все будут смеяться, или просто решат, что у меня крыша поехала! Как бы то ни было, нужно было что-то срочно предпринимать! Мне было просто необходимо затормозить уносящийся этот призрак, зафиксировать его в пространстве и времени: его неуловимость сводила меня с ума!

Тогда я решила его перехитрить: накануне вечером я поставила свою любимую кружку для кофе рядом с кофеваркой, чтобы не поворачиваться к шкафу следующим утром. Подойдя к машине утром, я заведомо наклонила голову, при этом ни на секунду не отрывая взгляда от окна. Само собой разумеется, я так ничего и не увидела до тех пор, пока я не повернулась что бы усесться за кухонный бар: как и следовало ожидать, из угла моего глаза мне тут же померещился знакомый силуэт.

В следующий раз я пила свой кофе стоя у окна, притворяясь, что я в него не смотрю. Всё та же галлюцинация привиделась мне в момент, когда мне уже окончательно надоело там торчать, и я повернулась, чтобы уйти прочь из кухни.

Я решила поменять тактику и начала смотреть прямо в окно каждый раз, как только я приходила на кухню: единственное, что мне было оттуда видно, это всё тот же садик, тропинка и калитка … до тех пор, пока внимание моё на мгновение ускользало, или же мне случалось моргнуть. Всё тот же неимоверно действующий на нервы силуэт возникал в уголке моего глаза, с каждым разом всё более определённый, всё более ощутимый; при этом с каждым разом голова его всё больше и больше поворачивалась в мою сторону.

В конце концов я решила, что всё это я просто придумала! Я решила больше не тратить время на реально не существующий плод моего богатого воображения. … Привидения. … Игра света …Кто знает? … Я решила выкинуть всю эту чепуху из головы!

Таким образом, на следующее утром я встала, пошла на кухню, включила кофеварку и повернулась к шкафу чтобы достать мою любимую кружку. И в тот же миг мне послышался негромкий, но какой-то уж очень неприятный звук, как будто кто-то скрёб по стеклу, а из угла глаза я вдруг ясно увидела некое непристойное, ну просто омерзительное создание которое улыбалось мне сумасшедшей улыбкой через кухонное окно. Иссушённая кожа на лице существа была изборождена какими-то особенно уродливыми морщинами; в углах провалившегося рта искривлённого недоброй ухмылкой, застыли комки засохшей слюны; а длиннющий горбатый нос нависал над тем местом где положено было быть верхней губе. Отвратительная бородавка надменно торчала из неестественно заострённого подбородка. Но самой страшной чертой этого кошмара являлись его бездонно-вечные глаза, наполненные бескомпромиссной, откровенной и непримиримой злобой.

Мне показалось, что я уже видела это чудовище: я просто не могла вспомнить, когда и где. Глаз мой совсем потерял способность двигаться: зрачок казался накрепко приклеенным к самому углу и к страшному видению за кухонным окном. Всё моё тело окаменело: гнетущее чувство злого рока и абсолютной беспомощности напрочь лишило меня ощущения всего моего тела. Я потеряла способность рационального мышления, понимания, трезвой оценки: я потеряла себя …. Отвратительный скрежет по оконному стеклу подсыпал недобрых предчувствий и … вдруг заставил вспомнить …

Я вспомнила, что фигура эта принадлежала страшному призраку, неизменно населявшему мои детские кошмары. Не успела я это вспомнить, как режущий слух срежет превратился в еле уловимый хриплый шёпот, звучащий внутри моей несчастной головы. Шёпот этот почему-то пугал намного больше любого крика.

«Да! Я и есть тот самый твой кошмар …, и ты можешь навсегда остаться со мной … потому что тебе до смерти хотелось бы узнать, что же можно увидеть из угла глаза … потому что тебе всегда хотелось узнать кто живёт у тебя под кроватью!»

В ужасе, я закрываю глаза

…

А когда я наконец-то набираюсь мужество и медленно-медленно их открываю, то через окно мне ясно видится лишь сад и тропинка, ведущая к калитке.

Я отворачиваюсь от окна и, глядя вовнутрь моего дома, завариваю себе чай.

 

I am a person of habit and every morning I follow the same routine. I switch the coffee machine by the kitchen window on,  turn away from it just for a fraction of a second to get a mug from the nearby cupboard, and, at that very instant, every time without a fail, the same peculiar incident takes place: out of the corner of my eye, I catch a movement behind the window, the almost imperceptible shadow of an odd figure silently passing by outside.

Now, I live in a tiny village in the middle of nowhere and my kitchen window looks over the garden and a path leading to the gate, so the chances of anybody walking past my window at that hour, including the postman (who never stoops so low as to deliver our mail before midday), would be at the very least small.

When I had my first glimpse of the moving figure weeks ago, I first dismissed it as a flight of fancy.

Then it happened again.

And again.

And again.

Every time I would turn my head away from the window, that figure would be there, swiftly gliding away, refusing any clear definition. I could not even decide whether it was a man or a woman. It remained there only for an infinitesimally small amount of time, but it was there every time without fail.

Still, I probably would not have given it a second thought, had it not recently begun to gain a little substance with each of its new appearances. Also, I was getting an eerie feeling that the speeding figure was starting to turn its head towards me. It was somewhat unnerving.

I did not feel like talking about it to anybody: I was pretty sure that people would just laugh at me, or think me peculiar or down right crazy. However, I had to do something about that figure; I had to capture it, to stop it from moving, if only for an instant. Its intangibility was driving me nuts.

I decided to try to trick it: I put my mug by the coffee machine the night before, so as not to have to turn towards the cupboard and in the morning, I bent my head down but kept a steady gaze on the window. Naturally, I saw nothing at all until the minute that I turned away to sit down at the breakfast bar and, like clockwork, the figure was there, in the corner of my eye while I was turning.

Next time I drank my coffee standing by the window and pretending that I was not looking. I caught the same familiar hallucination the minute that I finished my breakfast and gave up stalking ghosts to walk away from the kitchen.

Then I changed tactics and tried to look solely at the window whenever I happened to be in the kitchen. The only thing visible to me was the garden, the path and the gate, until such a time when my attention slipped, or I had to blink, and there it would be, the same infuriating ghostly character: a little bit more defined, a little bit more tangible every time, and every time its head turned slightly more towards me.

I’d had enough: I became fed up, irritable, frustrated and tired.  I decided that I was imagining the whole thing. I had wasted enough of my time on a non-existent ghost story. I decided it was high time to put the whole nonsense out of my head.

…

It is morning, once again. And as my habit goes, I get up, go to the kitchen, switch on the coffee machine, and start turning towards the cupboard to get my favourite mug. Little by little, I become aware of a quiet yet persistent and at the same time rather unpleasant noise, as if somebody is scratching on glass, and out of the corner of my eye I see a hideous, obscene face grinning madly at me through the kitchen windowpane. It has leathery shrivelled skin, a scowling sunk-in mouth with dried up spittle stuck in its corners, and a long, hooked nose reaching down to what might be described as the lack of an upper lip, followed by the foulest imaginable wart hanging on a sharp sticking out chin: the face made ugly not only by its loathsome features but by the complete and unconditional evil leaking through its ageless eyes. I realise that I have seen that face before – I just cannot remember where or when. This time my eye is frozen and I cannot move it anymore, it is glued to the corner of its socket and to the horrid vision in the window.

My whole body is paralysed with fear and the feeling of total dread and absolute helplessness robs me of being myself. I am incapable of thinking rationally, of reasoning, of trying to understand. The figure is scratching the window with an explicit order to be let in. That grazing noise completes the utter dread I am experiencing and makes me remember…

I remember that the figure and the face belong to the nightmare I recurrently had as a child and the very instant I remember, the scratching on the window turns into a hoarse barely audible whisper inside my head, a whisper that terrifies me more than a scream would:

“Yes! I am indeed the true nightmare of your dreams and you can stay with me forever, because you do want to find out what can be seen out of the corner of your eye … because even now you still are dying to know what lives under your bed.”

I am so scared now that both of my eyes shut in terror.

. . .

When I open them again, the only things that I see in the window are the garden and the path leading to the gate.

I turn away, and, facing the room, make myself a cup of tea.

 

Как-то раз нам с Алекс страшно повезло: мы впервые оказались в Японии, в стране о которой мы столько мечтали! Это потрясающее приключение долго и тщательно планировалось нами заранее: мы очень боялись чего-то не досмотреть и в результате наши амбициозные планы растянулись на две тысячи километров от Токио до Кюсю и обратно.

Поездка с лихвой оправдала все наши ожидания … Это было просто настоящее волшебство! Нам не попалось ни одного места, которое бы не приводило нас в восторг: скрупулезно сохранённая старина на фоне надменного, футуристического модернизма; изящные традиционно деревянные рёканы и тут же рядом с ними несущиеся ввысь небоскрёбы. Нам нравились вежливые и приветливые японцы, необычная и удивительно вкусная местная кухня, да просто само постоянное ощущение этой загадочной и прекрасной страны. Нас постоянно переполняло чувство какого-то солнечного восторга которое легко читалось на наших блаженных физиономиях, растянутых счастливыми улыбками.

Одним из первых в списке мест, которые нельзя было не посетить, оказался Коя-сан, небольшой городок состоявший в основном из кучки монастырей, принадлежавших монахам-буддистам секты Шин гон. Когда-то один из них, по имени Куккеи привёз учение Шин гон в Японию, угодил в Коя-сан и основал первый монастырь. Там же он и похоронен в мавзолее названным его именем и со временем место это превратилось в огромное кладбище, Оку-но-ин: нет на свете истинного японца, который бы не мечтал о том, чтобы быть захороненным рядом с Куккеи.

Мы приехали в Коя-сан рано утром, забросили наши сумки в монастырь, где мы намеревались заночевать, и, горя нетерпением, отправились на прогулку по этому чудному месту.  Мы провели день полный удивительных открытий плутая по петляющим улочкам, восхищаясь без устали  их спокойной и какой-то недоступной красотой, тщетно пытаясь уловить хоть малую толику вечной мудрости, надёжно скрытую толстыми слоями столетий. Мы решили пойти в Оку-но-ин вечером после ужина, так как по монастырскому обычаю подавали его довольно рано и у нас в запасе оставалось достаточно времени чтобы вернутся до того, как строгие монахи запрут ворота монастыря на ночь.

К тому времени, как мы прошли сквозь величественные кладбищенские ворота, весенний, звонкий, радостный день уже начал потихоньку переходить в тихий и спокойный вечер. Освещаемые невообразимым кроваво-красным закатом, идеально ухоженные дорожки буддийского места успокоения выглядели ещё более восхитительными. Последователи Шин гон не верят, что Оку-но-ин наполнен мёртвыми: здесь лишь отдыхают духи, которые ждут! …

… А вот чего они ждут, этого не знает никто!

Мы медленно шагали по тихим аллеям, умиротворённые мерцающими огоньками, лучащимися из каменных светильников, стоящих на каждой могиле. Согласно легендам, некоторые из этих светильников ни разу не гасли с тех пор как их зажгли где-то шестьсот лет назад.

Посетителей становилось всё меньше и меньше, закатное солнце уже явно проигрывало ежедневную битву надвигающейся ночи, мистические аллеи Оку-но-ин становились всё более прекрасными, а медленно надвигающаяся тьма добавляла щемящую тайну многочисленным и невозмутимым каменным Буддам, верным охранникам вечности.

Некоторое время спустя, мы вдруг осознали, что нам давно уже было пора двигать обратно в сторону нашей уютной спаленки в монастыре, если мы не собирались провести всю ночь перед запертыми воротами.  Мы тут же остановились, огляделись вокруг … и … вдруг поняли, что мы как-то умудрились потеряться и что ни одна из нас не имеет ни малейшего понятия о том в какую сторону нам надо было поворачивать. К этому прибавилось и ещё одно мало приятное открытие: за исключением каменных истуканов, расспросить о нужном направлении было некого!

Мы приняли решение не паниковать и первым делом удостоверились, что у нас в запасе было ещё добрых полчаса чего вполне хватало на дорогу обратно к приветливым монахам! После этого мы попробовали осторожно прошагать обратно тем же путём к выходу. Мы старались изо всех сил не терять спокойствия, подбадривая друг друга шутками и разработкой плана действия, и в этот самый момент, неизвестно откуда до нас донеслись слабые звуки джаза, звучащие как будто из давно забытого транзисторного радио.

Сначала звук был еле уловим, но постепенно он набирал силу и громкость, создавая впечатление, кто-то не торопясь шёл в нашем направлении. Не успели мы повернуться в сторону звука, как сразу же заметили небольшой силуэт, неторопливо двигающийся нам навстречу. Карликовое это создание определённо прихрамывало и выглядело ещё меньше благодаря общему наклону вперёд. Голову его прикрывала широкая соломенная шляпа, в одной руке болталась метла, а другая размахивала транзисторным радио в такт транслируемому джазу, старомодной и давно забытой мелодии времён второй мировой войны. Выглядел он по меньшей мере странно, хотя мог бы вполне сойти за одного из садовников!

Он хромал себе потихоньку, не обращая на нас никакого внимания, как будто нас там и не было вовсе, как будто мы вообще не существовали … Это нас полностью деморализовало! Тем не менее, мы твёрдо решили: этой ночью спать мы будем в наших законных кроватях, в монастыре, чего бы это ни стоило! И в конце концов, нас всё-таки было двое! Так что мы храбро ринулись к таинственному незнакомцу и, собрав в кучку все наши мизерные знания японского языка, попробовали расспросить его про выход.

Когда незнакомец всё-таки решил нас заметить, он сперва как-то замешкался, ещё больше сгорбился и ещё ниже натянул шляпу, полностью закрывая глаза; но, после минутного размышления, что-то заставило его передумать. Шляпа его покачнулась и поползла наверх, а так как именно в этот момент он вошёл в круг света под фонарём, нам впервые удалось его как следует рассмотреть …

и стали видны его руки!

Оказалось, что пальцы его вместо ногтей заканчивались устрашающими когтями. А когда он начал совсем медленно, не торопясь поднимать голову, то вся осанка его стала радикально меняться: вдруг он значительно вырос и расширился … теперь уже он смотрел на нас сверху вниз! И это было ещё не самое страшное: в его глазах угрожающе тлели два разжигаемые ненавистью угля, вот-вот готовые вспыхнуть всепоглощающим, неумолимым огнём … Где-то в самом дальнем уголке моего мышления вдруг прошмыгнуло воспоминание об Они – демонах, охраняющих Японию … Рассчитывать было не на что…

Он жёг нас своим взглядом.  Мы горели целую вечность. …

А потом он тяжело и длинно вздохнул, практически прорычал, медленно, не спеша отвернулся и … протянул скрюченный коготь в сторону аллеи в конце, которой хорошо были видны ворота, чётко очерченные лунным светом.

Обнаружив, что ноги у нас всё еще были мы пулей понеслись в указанном нам направлении, робко пробормотав: «Аригато!» …

Когда я проходила мимо него, опустив глаза и смотря исключительно себе под ноги, я вдруг ясно услышала тихий шёпот на превосходном русском языке:

«Никогда больше не приходите!»

У ворот мы всё-таки обернулись: увидели мы лишь тень, быстро тающую память об уменьшающейся, скрюченной фигурке, медленно растворяющейся в темноте.

 

Once upon a time, Alex and I went to Japan – it was our first visit.  The whole adventure had been in planning  long in advance: an ambitious journey covering two thousand kilometers from Tokyo to Kyushu and back again.

The trip turned out everything we wanted it to be: pure magic.

We loved it all; the old and the new, the modern and the traditional, the people, the food, the feel of the place, the mystery. In short, we were both quite overwhelmed by the dream-like state we were experiencing while roaming through the fragile, never-ending, enduring beauty of Japan.

One of our Top Must See Places was Koyasan, a tiny cluster of monasteries lost in the mountains of Northern Wakayama. A monk called Kukei had first brought Buddhist Shingon doctrine to Japan many years past and had settled its original headquarters on Mount Koya. He was also buried there in a mausoleum of Kukei, surrounded by the largest graveyard in Japan, Okunoin, where many Japanese people dream of being buried.

We arrived at Koyasan early in the morning, dumped our bags in a Monastery that we were staying in overnight, and set out to explore the place. We spent a wondrous day on our feet trudging through Koyasan’s cluttered streets, admiring its tranquil beauty, trying to catch perhaps a little glimpse, no matter how small an insight, into its eternal wisdom buried under the transient layers of time. We decided that we’d visit Okunoin after dinner which would be served quite early, as was the custom at the monastery. The cemetery was just a few steps away from our lodgings and we had a couple of hours between the meal and the curfew imposed by the monks on their guests.

By the time we were stepping through the cemetery’s gates the bright and cheerful spring day was turning into a quiet, serene evening, dazzlingly boosted by a spectacular crimson sunset that served to enhance the beautifully kept lanes of the Buddhist resting grounds. Shingon Buddhists believe that there are no dead in Okunoin – there are only waiting spirits, but who knows what they are waiting for.

We walked slowly through the silent alleys, soothed by flickering lights emanating from stone lanterns, which decorate nearly every tombstone. According to legend, some of these lanterns have never been extinguished since they were lit six hundred years ago. There were hardly any visitors beside us and as the sun was finally losing its battle against the night; Okunoin’s eerie alleys were becoming more and more beautiful, the gathering dark adding poignant mystery to the implacable stone Buddhas standing vigilant guard over eternity.

After a while it occurred to both of us that perhaps we ought to be starting back to our cozy little room in the monastery if we didn’t want to spend the night outside locked gates!

As soon as we decided that it was time to head back, we stopped, looked around and realized that we were somewhat lost and that neither of us had a clue as to which alley to turn into next!  Another alarming discovery was that aside from the stone faced Buddhas lining up both sides of the alley there was not a soul in sight whom we could ask for directions. Determined not to panic we first verified that we still had a good half an hour to get back to our friendly monks and then tried to somehow backtrack our steps to the entry gates. We strained to stay calm and were quietly discussing our predicament, when suddenly we both heard the faint sounds of a jazzy tune, as if coming from an old-fashioned transistor radio.

It was barely audible at first but gradually gained in volume and strength as if somebody was coming slowly towards us. We turned in the direction that the music was coming from and, indeed, almost immediately we could discern a diminutive figure moving unhurriedly towards the spot we were standing at.  The dwarfish creature was walking with a pronounced limp and looked even smaller due to its bent forward posture: a straw hat hid his head; he had a big broom in one hand and a tiny transistor radio playing jazz, which sounded like something out of a Second World War movie.  He looked strange to say the least, but he could easily have been one of the Okunoin gardeners.

He was hobbling along ignoring us altogether, as if we were not there, as if we did not exist,  which was somewhat demoralizing. However, we were quite determined to sleep in our beds that night, and there were two of us! So, we rushed up to him and attempted to ask directions to the exit in whatever Japanese we could scrape up between us.

When finally the man decided to notice us he seemed rather put out: he first tried to hunch his shoulders even more, pulling his straw hat lower over his brow, but after a moment’s reflection he evidently changed his mind. The hat dipped and slowly went up and, at that very instant he happened to walk into the light from a lamp post. Suddenly, we were able to see him properly for the first time.

I saw his hands.

His fingers ended in claws instead of fingernails.  As he began to raise his head his whole posture started to shift and change: he gradually grew in stature and height … Now he definitely was looming over us. Still, it was nothing compared to the two charcoals smoldering maliciously inside his eyeballs, a temporary glow with a full promise of an all-consuming, relentless fire. A vague thought of Oni, guardian demons of Japan fleeted somewhere in the back of my head. There was no escape.

He glared thus at us. We burned for an eternity.

Then he let out a long and heavy sigh, almost a growl, ever so slowly turned away and pointed a crooked claw towards an alley at the end of which the exit gates were clearly outlined against silvery moonlight.

Discovering we still had legs we hurried in the direction he was pointing, mumbling a humble “Arigato”.

Going past him with my eyes firmly lowered to the ground, I clearly heard a measured whisper in perfect English:

“Don’t come again!”

We did look back at the gates:  there was just a shadow, a rapidly fading memory of a hunched diminutive figure hobbling into the dark.

 Началась вся эта история несколько недель назад. Как-то раз посреди ночи меня разбудили бубнящие голоса, доносившиеся из соседней комнаты.  Подумав, что муж как обычно всё ещё сидит перед телевизором в компании своего мобильника и любимого виски, я попробовала заснуть по новой.  Не добившись заведомой цели и прилично при этом разозлившись, я уже совсем было решила встать и потребовать уменьшения звука, как вдруг с мужниной стороны кровати донеслись звуки лёгкого похрапывания. Было очевидно, что отправившись спать, он забыл выключить телевизор. Я рассвирепела. Вскочив с кровати, я пулей вылетела в соседнюю комнату, где действительно мерцал голубой экран. Шёл какой-то старый чёрно-белый фильм.

Некоторое время я завороженно наблюдала, как на экране элегантная пара, мужчина в безупречном смокинге и женщина в изысканном вечернем платье, потягивая что-то вкусно-алкогольное из хрустальных бокалов, каждый из них с сигаретой в руке, спокойно и с удовольствием обсуждают прошедший вечер. Они сидели друг против друга в слегка старомодных и явно удобных креслах в комнате, уютно и со вкусом обставленной тщательно подобранной старинной мебелью. Лица их мягко освещались огнём невидимого мне камина.

Фильм показался мне знакомым, хотя я никак не могла вспомнить его названия.

Единственным моим желанием в этот момент было вновь оказаться  в своей такой удобной кровати и как можно скорее вернуться в мир сновидений, что я и сделала, предварительно отчетливо выругавшись.

Ясное дело, сразу заснуть мне не удалось, я долго ещё ворочалась с боку на бок, и на следующее утро муж мой получил ворчливый разнос за невыключеный телевизор. Конечно же, он полностью отрицал свою вину, что и следовало ожидать, и даже заявил, что вообще вчера не включал телевизор.

В суете последующих дней происшествие это быстро позабылось. Но … какое-то время спустя, посреди ночи меня разбудил тихий разговор, доносившийся из соседней комнаты. На этот раз я растолкала мирно посыпающего рядом мужа, прошипела, что телевизор орёт по его вине и поэтому ему придётся самому  идти в гостиную его выключать! Он встал, конечно, ворча и не переставая жаловаться.

Несколько дней спустя всё повторилось … а потом ещё раз … и ещё …

История эта мне страшно надоела, и я попросила мужа – гения электроники – проверить как следует, не сломался ли наш телик. Он это сделал и … не нашёл ни одной поломки!

События эти неизбежно воспроизводились приблизительно раз в неделю: вдруг ни с того, ни с сего, телевизор оказывался включённым посреди ночи. Но самым удивительным было то, что включался он каждый раз на том же самом отрывке разговора между уже знакомыми мне мужчиной и женщиной из одного и того же чёрно-белого фильма.

Я уже наизусть знала каждую деталь ностальгической гостиной из послевоенных времён: старинная мебель красного дерева, пол, покрытый толстыми коврами, стены, завешенные картинами, до блеска отполированный низкий столик, на нем – графины с напитками, рядом с которыми гордо восседала громадная хрустальная пепельница, наполовину заполненная окурками. Хорошо одетая пара сидела по обеим сторонам столика в одинаковых кожаных креслах, у каждого в руке по сигарете, пред каждым из них стакан с напитком: очевидно они обсуждают какую-то пьесу или же вечеринку, с которой только что вернулись. Лица их при этом освещены скорее всего камином, рядом с которым они сидят: но мне его не видно, т.к. он явно находится на моей стороне экрана.

И хотя мне ни разу не удалось разобрать как следует, о чем же они говорят, я была на сто процентов уверенна, основываясь на выражении их лиц и на их позах, что каждый раз я попадала на один и тот же кусок разговора. Ощущение было почти неприятное!

А однажды, в тот момент, когда я уже собралась нажать на кнопку и выключить телевизор, они вдруг замолчали и оба одновременно повернулись ко мне лицом! Потрясённая их поведением, я и не заметила, как палец мой сам надавил на пульт. Это совпадение меня совершенно расстроило, и я потом долго не могла заснуть.

   Приблизительно неделю спустя я снова проснулась под уже знакомый мне звук тихого разговора, доносившегося из соседней комнаты. Муж мой, как всегда, мирно посапывал на своей стороне кровати.  Полежав какое-то время под одеялом, я нехотя, медленно встала и пошла на серебристый свет, лучащийся сквозь открытую дверь из соседней комнаты. Вверх по позвоночнику ползло откуда-то взявшееся чувство тревоги и тоски; предчувствие опасности заставляло замедлить шаги, воздух почему-то сгустился и стало трудно дышать. Мне чрезвычайно захотелось немедленно повернуть назад, побежать обратно в спальню и с головой зарыться под одело. И лишь откуда-то взявшееся безмерное, нереальное любопытство неумолимо толкало меня вперёд, заставляя забыть о страхе, о переполнявшей меня жути.

Как можно медленнее я обречённо шла на свет, который потихоньку превращался из серебряного в золотистый, как будто кто-то не торопясь включал по очереди все лампочки в гостиной. Наконец я дошла до порога и, с трудом его переступив, заглянула в комнату. Я увидела перед собой уже знакомую мне гостиную, освещённую лампами Тиффани, со вкусом обставленную старомодной тёмно-коричневой мебелью; на дубовом узорчатом полу лежали бордово-алые персидские ковры; терракотовые стены украшали акварели пастельных тонов. По обеим сторонам низкого до блеска отполированного столика красного дерева в тёмно-бордовых кожаных креслах сидели безупречно одетый в вечерний костюм мужчина и женщина, облачённая в элегантное тёмно-фиолетовое бархатное платье. Оба они курили, и у каждого в руке поблёскивал хрустальный бокал с янтарным напитком. Им явно было очень удобно друг с другом, и скорее всего они обсуждали прошедший вечер перед тем как пойти спать. Лица их освещались светом, исходившим из камина. …

 Нет! Это было невозможно, потому что я вдруг чётко увидела весело полыхавший камин в глубине комнаты …

И тут они вместе, как по команде, повернулись и уставились прямо на меня!

После секундной паузы, я ясно услышала слова, сказанные женщиной:

«Милый, выключи, пожалуйста, этот ужасный ящик!»

It all started a few weeks back: I woke up because I heard voices in the living room. I laid in bed for a while, thinking it must be the TV that my husband was still watching over his favorite whiskey in the company of his mobile. I was just on the point of getting up to go and ask him to turn the noise down when I detected a gentle snooze coming from his side of the bed. The thought that he had forgotten to switch the television off when he decided to stagger off to sleep made me quite cross. I got up and stomped to the living room where, indeed, the TV was on, running an old black and white film.

I watched for a while the screen on which a man and a woman, dressed as if they had just walked in after a party or a play, were talking calmly to each other, each having a drink and a smoke. They were sitting opposite each other in old-fashioned armchairs, against the background of a room cozily filled up with matching old-fashioned furniture, their faces lit up by the gentle glow, which must have come from the fire invisible, to me as both of them were facing the screen. I could not remember the name of the film, although it did look familiar.

My only desire at that point was to get back into my comfortable bed as quickly as I could, and to return to my dreams, which I promptly did after a grumpily enunciated “Shit!”

Slipping back into the Land of Nod was not that easily done; consequently, the next morning my husband found himself getting scolded for his inconsiderate negligence in turning off the box. As is always the case in such situations, he vehemently denied being at fault, claiming that he had never even watched the telly last night.

I soon forgot about the silly incident. But a couple of nights later it repeated itself: my sleep was rudely interrupted by a quiet conversation seeping in from the living room. This time, I nudged my sleeping hubby, woke him up and told him it was his fault that the telly was still on and that it was his turn to get up, go, and switch it off: he went, but all the while complaining like hell.

A few days later it happened again … and then again … and again …

Totally fed up I told my husband, an electronics genius of our family, to check out whether our TV was malfunctioning and switching itself on due to a faulty connection. He did, and found nothing out of order.

It was not a nightly occurrence: the TV would be on for no reason in the middle of the night about once a week or so. Yet the most remarkable thing about it was that every time I would come into the living room to turn it off, it would always be transmitting exactly the same bit of a conversation between the man and the woman from that very same old black and white movie.

By now, every detail of the nostalgically sixtyish parlor was becoming familiar to me: there were pictures on the walls, mahogany furniture, thick carpets on the floor, and a polished coffee table displaying beautiful crystal decanters and a huge cut crystal ash tray filled with cigarette butts. A well-dressed couple was sitting on both sides of the table in the matching leather armchairs, each with a drink and a smoke, quietly discussing a party or a play that they had just been to before retiring to bed, their faces lit up by the fire towards which they were turned, and which happened to be in the direction of my side of the screen.

Although I could not quite catch what they were talking about, I had a clear impression from their facial expressions and from the way that they were sitting that I was always arriving on exactly the same moment of their conversation. It was almost uncanny.

Then, one night, when I was about to switch the TV off they both simultaneously looked directly at me and paused. Shocked, I automatically pushed the off button on the remote. The silly coincidence was so unsettling that I could not fall asleep for a while afterwards.  Naturally, I forgot all about it in the sunlight of the next morning.

*

A week or so later, I woke in the middle of the night to hear the voices that were by now so familiar to me, creeping in through the wall between my bedroom and the living room. I laid quietly in bed for a while, my husband peacefully snoring away on his side, and then I reluctantly got up to walk towards the silver glow emanating from the open door. For some inexplicable reason a feeling of dread, of sinister premonition, was creeping up my spine, slowing my steps down, thickening the air around me and making it difficult to breathe normally. I had a strong desire to turn around, run back into my bedroom, jump into bed, and hide myself under the blanket: the only thing pushing me forward now was an insane sense of curiosity floating on top of the anxiety and terror sloshing around inside my guts.

Ever so slowly, I inched my way towards the light, which seemed gradually changing from silver to gold, as if somebody was unhurriedly switching on all the lights in the living room. Finally, I made it to the threshold and stopped inside the doorframe: when I looked into my living room I saw a parlor furnished in an old-fashioned style, with dark brown mahogany furniture, intricately woven thick crimson oriental rugs, pastel watercolors on the walls and Tiffany lampshades. A man in an impeccable evening suit and a woman in a beautifully cut blue velvet gown were sitting in deep red leather armchairs, each on their side of a polished  coffee table, each holding a drink and a smoke, talking quietly about an evening that they had just spent together. Their faces were lit up from a fire.

No! Their faces could not possibly be lit by the fire for I could clearly see it burning now in the back of the room …

At once they both turned and looked directly at me and after a brief pause I clearly heard the woman saying:

“Will you switch that dreadful box off, Darling?”